С кого начинается Родина?

Скандал с подлинными и мнимыми разоблачениями подлинных и мнимых предателей. «Кровавая баня» в Ясенево. Служба внешней разведки РФ в ожидании «мощной рокировочки».

Этот образ – «пустыня зеркал» – очень любил знаменитый охотник за «кротами» Джеймс Джизус Энглтон. Шеф внутренней контрразведки ЦРУ, сам не чуждый стихотворства, прекрасно сознавал всю тщету своего занятия. Энглтон, этот беззаветный рыцарь холодной войны, сам был одним из этих зеркал, лишенных собственного содержания и напряженно вглядывающихся в зеркала напротив. Он рисовал ужасную картину массированной инфильтрации в ряды ЦРУ советских агентов, воображал полчища «кротов», изрывших потайными ходами фундамент стройного здания, видел врага в каждом сотруднике и в конце концов чуть не погубил собственное ведомство.

Множественные взаимные отражения бесплотны. В этом поединке – кто кого перерефлексирует – не бывает победителей. В перевернутом мире все наоборот: провал агента оборачивается величайшей победой – он парализует противника, вынужденного искать измену в собственных стенах.
Подлинная история разведки не будет написана никогда. Не только потому, что пишут ее по большей части сами отставные шпионы, озабоченные апологией своего малопочтенного занятия. А вот из-за этой самой внутренней пустоты. Шпионаж сыграл свою роль в истории. Но роль эта была совсем не та, которую ему приписывают.

– Когда я начал изучать историю современной разведки, меня помимо очарования этого тайного мира влекла мысль о том, что шпионы изменили мир, – говорил мне в свое время известный американский историк, специалист по холодной войне Тимоти Нафтали. – Но на самом деле подлинная история шпионажа несравненно больше говорит о внутриполитических процессах, массовой психологии и популярной культуре, чем о международных делах. Восприятие шпионажа обществом отражает его национальную идентичность и его концепцию патриотизма. Оно также дает представление о противоречивых настроениях в обществе.
Добавлю, что шпиономания остается эффективным средством мобилизации общественного мнения. Контрразведка чутко улавливает политические веяния: несколько лет назад она ловила в России прибалтийских шпионов, потом стала ловить грузинских и украинских. Иногда кажется, что шпионы всего мира участвуют в одном глобальном телесериале с открытым финалом, только перепутали реальность с реалити-шоу.

История с арестом и обменом 10 российских шпионов-нелегалов так увлекла публику, что потребовалось продолжение. Точно так же читатели когда-то заставили Артура Конан Дойла воскресить Шерлока Холмса. В самом деле, ну что это за сюжет: жили не тужили, потом всех арестовали и, как дрова, привезли в Вену и перегрузили с одного самолета на другой. А где героизм? Где испытания? Почему никто не отстреливался, не уходил от погони, не разгрыз ампулу с ядом, в конце к
5cc0
онцов? Публика разочарована.

Продолжить сериал взялись журналисты «Коммерсанта». Их повествование о гнусном предателе Щербакове и несгибаемом герое Васенкове–Лазаро в полной мере отвечает законам жанра и запросам любителей шпионского чтива. Но с действительностью имеет мало общего. Источники этой наспех сооруженной версии – как водится, анонимные – не потрудились удалить белые нитки из швов.

А были ли шпионы?

Бригаду российских агентов, утверждает газета, сдал американцам некий полковник Щербаков (имя-отчество отсутствует) – начальник отдела СВР по работе с нелегалами на территории США. Щербаков, по сведениям газеты, «сбежал из страны» в июне, перед самым визитом президента Медведева в США. В Америке «давно живет» его дочь, а сын, сотрудник Госнаркоконтроля, «спешно покинул Россию» опять-таки незадолго до разоблачения шпионов. Про местонахождение супруги полковника ничего не сообщается. Побег, насколько можно понять, стал неожиданностью для американцев, и они приняли решение об арестах, не дожидаясь, когда СВР начнет эвакуировать своих агентов. Но отъезда Медведева пришлось дождаться, чтобы «не портить перезагрузку», то есть оттепель в двусторонних отношениях.

Щербаков прибыл за океан не с пустыми руками – он привез оригинал личного оперативного дела Михаила Анатольевича Васенкова, жившего в США под именем Хуан Лазаро и удостоенного за заслуги перед родиной звания Героя Советского Союза и чина генерала. Предатель Щербаков лично явился в американское узилище на допрос и продемонстрировал Васенкову его дело. Но герой так и не выдал военную тайну, хотя и вынужден был признаться, что он не Лазаро, а Васенков. Уже после визита Щербакова его пытали – сломали ногу и три ребра, однако никаких показаний не добились.

Ровно в день появления статьи в «Коммерсанте», 11 ноября, руководитель пресс-бюро СВР Сергей Иванов, к которому с просьбой о комментарии обратилось агентство Интерфакс, заявил, что его ведомство газетные публикации не комментирует. Далее в заметке Интерфакса говорится: «При этом эксперты обратили внимание, что пресс-бюро СВР никогда официально не заявляло о причастности к российской разведке 10 человек, обвиненных в США в разведдеятельности в пользу РФ». Агентство не ссылается на Иванова, однако можно понять, что это уточнение исходит именно от него.

Ситуация парадоксальная, если не вовсе уникальная. Президент вручает вызволенным шпионам правительственные награды, премьер-министр поет с ними хором «С чего начинается родина»: стало быть, руководители страны признают их шпионами. А сама разведка – нет.

Но коли нет – и суда на Щербакова нет. Невозможно завести уголовное дело на предателя, если предмет предательства отсутствует. Поэтому статья в «Коммерсанте» начинается угрозой: «Мы знаем, кто он и где он… Но можете не сомневаться – Меркадера за ним уже послали,– так ответил на вопрос «Ъ» один из высокопоставленных сотрудников кремлевской администрации и добавил: – Участь такого человека незавидна…»

Как видим, угроза внесудебной расправы исходит не из штаб-квартиры СВР в Ясенево, а непосредственно из Кремля. Упоминание Рамона Меркадера, убившего Льва Троцкого ударом ледоруба по голове, должна произвести особое впечатление на действительных и потенциальных перебежчиков.

Ни малейших доказательств измены Щербакова у авторов этой версии, судя по всему, нет. Сказано лишь, что год назад полковник отказался от повышения – якобы чтобы не проходить проверку на полиграфе, то есть детекторе лжи. «Это значит, что он уже тогда активно сотрудничал с американскими спецслужбами», – делают вывод журналисты «Коммерсанта».

Честно говоря, впервые слышу, что сотрудники СВР такого ранга проверяются полиграфом. Это отрицают и бывшие сотрудники разведки. А в США, где такая проверка практикуется, ее проводят периодически, независимо от кадровых назначений.

Какие основания квалифицировать отъезд Щербакова как побег? Что, если он поехал в отпуск в гости к дочери? А может быть, в командировку? Руководители разведки время от времени выезжают за рубеж, где проводят совещания если не с подведомственными агентами, то с сотрудниками резидентур. Никаких подозрений относительно Щербакова у разведки не существовало – с чего он сорвался с места? Перенервничал, померещилась слежка? Но в таких случаях бегут иначе. Щербаков же, судя по всему, уехал легально и только в США узнал о своем «предательстве». С его сыном тоже неувязка: Госнаркоконтроль отрицает, что там служил такой сотрудник.

По одним лекалам

Подобная схема уже применялась однажды к другому полковнику СВР, Александру Запорожскому – одному из тех четверых, кого американцы недавно обменяли на десятку нелегалов. Об этом деле «Совершенно секретно» в свое время подробно писала. Запорожский вышел в отставку и в 1998 году уехал с женой и детьми на постоянное жительство в США. Ничего особенного в этом нет, никаких показаний в обмен на грин-карту от бывших сотрудников разведки не требуют, тем более что многие сохраняют российское гражданство, даже получив американское. В 2000-м грянуло разоблачение российского «крота» в ФБР Роберта Ханссена, а в 2001-м Запорожский решил навестить родственников в России. Там его арестовали и предъявили обвинение в государственной измене.

Суд был закрытый, подробности неизвестны. Со слов адвоката Запорожского мы знаем, что он виновным себя не признал и что прямых доказательств его вины у обвинения не было. Тем не менее Запорожский был приговорен к 18 годам лишения свободы в колонии строгого режима. «Источники в разведслужбах» тогда тоже проявили активность и настойчиво нашептывали журналистам, что именно Запорожский сдал ФБР Ханссена.

В том сюжете тоже фигурировал подлинник оперативного дела – с той лишь разницей, что в деле этом не было настоящего имени Ханссена, потому что его не знала сама СВР. Однако там была аудиозапись его голоса, по которой американская контрразведка и установила его личность. Точку поставил отпечаток пальца, оставленный Ханссеном на упаковке контейнера, заложенного в тайник, – эта упаковка тоже оказалась в деле. Дело – подлинная деталь, а все остальное с ясеневской версией не сходится. Документ доставил ФБР другой человек, завербованный специально для этой цели. «Крота» искали, было несколько подозреваемых, но ни один не оставлял неопровержимых улик. Поэтому была разработана специальная операция вербовки.

О Запорожском по случаю «разоблачения» Щербакова снова вспомнили. «Московский комсомолец», видимо, не зная, что полковник с семьей жил в США, написал о нем так: «После ареста у него обнаружили две новенькие «Волги», две кооперативные квартиры в центре Москвы, две дачи. Дети учились в престижных институтах». Но характерно, что информатор, сливший газете эти живописные подробности, ни словом не обмолвился о деле Ханссена.

Между тем в истории о поимке нелегалов имеется и другой кандидат на роль предателя. О нем впервые написала «Совершенно секретно» (см. №8 за этот год). Это заместитель начальника резидентуры в Нью-Йорке Сергей Олегович Третьяков, исчезнувший вместе с женой, дочерью и кошкой из своей служебной квартиры в Бронксе в октябре 2000 года. Публику чрезвычайно впечатлила скоропостижная смерть Третьякова

13 июня этого года в возрасте 53 лет, особенно в сочетании с высказыванием Владимира Путина, который рассказал журналистам, что нелегалов сдал предатель, и добавил: «Предатели всегда плохо кончают, они кончают, как правило, либо от пьянки, либо от наркотиков, под забором. Вот недавно один примерно так закончил свое существование. И непонятно, ради чего».

Но тут опять концы с концами не сходятся. Во-первых, об обстоятельствах, сопровождавших смерть полковника, подробно рассказала в радиоинтервью его вдова Елена. Третьяков умер у нее на руках, в своем собственном флоридском доме, из которого никуда не отлучался после того, как встал с постели. «Скорая помощь» приехала через три или четыре минуты после звонка, но сделать что-либо была уже не в силах. Врачи констатировали остановку сердца. Третьяков был, что называется, апоплексическим мужчиной, сердце у него было больное, и заключение Елену не удивило. Впоследствии вскрытие – на котором, кстати, присутствовал патологоанатом ФБР – подтвердило причину смерти.

«На следующий день после смерти Сергея, – продолжает вдова, – я сообщила о ней всем своим соседям, друзьям – всем, кого я только знала на свете, и каждого попросила проявить сдержанность и не разглашать факт его смерти до тех пор, пока я не буду готова». Свое решение Елена объясняет так: «Это не потому, что я была напугана или что-то подозревала. Просто мои и Сергея друзья хотели предупредить домыслы относительно причин его смерти. Я не хочу, чтобы бывшие коллеги Сергея записали ее себе в заслугу, преподнесли ее так, будто это они его наказали».

В итоге официальное сообщение о смерти появилось 9 июля – в тот самый день, когда в венском аэропорту состоялся шпионский обмен. Можно предполагать, что друзья, рекомендовавшие не сообщать о смерти Третьякова, – сотрудники американских спецслужб.

Во-вторых, Пит Эрли, автор книги о Сергее Третьякове, тоже оставил детальное описание событий, последовавших сразу после смерти полковника. Эрли узнал о ней одним из первых от Елены – его она тоже попросила молчать. 29 июня грянула новость об аресте членов российской агентурной сети, и на Эрли обрушился шквал телефонных звонков: журналисты требовали ответа, правда ли, что шпионов выдал Третьяков. «На основании того, что я тогда знал, я сказал, что, возможно, это был Сергей, – говорит Эрли. – Это выглядело логично». Пресса в тот момент еще не знала, что Третьяков умер, и просила Эрли помочь найти его. Тот говорил, что не знает, где он.

По здравом размышлении Эрли пришел к выводу, что поторопился с подтверждением, и в телеинтервью опроверг сообщения на эту тему. Он уже успел обсудить вопрос со своими источниками в «органах». Те заявили ему, что Третьяков не имел отношения к разоблачению – он просто не знал имен этих агентов. В качестве дополнительного аргумента Эрли пишет, что в разговорах с ним Третьяков не останавливался перед раскрытием имен завербованных агентов – некоторые из них (бывшего члена канадского парламента, сотрудника МАГАТЭ, дипломата ООН) стали известны именно из книги Эрли; но о десятерых нелегалах не упоминал никогда.

Что же касается мести за предательство, то здесь не совпадают даты: Третьяков скончался 13 июня, а агенты были арестованы 27-го и 28-го. Барак Обама, правда, узнал о шпионской сети 11 июня. Остается допустить, что российский «крот» работает среди ближайших советников президента США. Но судя по тому, как источники «Коммерсанта» описывают эту сцену, и тому, что нам известно о реакции президента из американских источников, СВР имеет довольно туманное представление о происходящем в Овальном кабинете.

Итак, Третьяков тоже не подходит. Ко всему прочему, надо отметить ошибку, допущенную мной в предыдущей статье о «великолепной десятке». Я писал, полагаясь на некоторые публикации, что Третьяков и члены его семьи жили в США под вымышленными именами. Это обычная практика защиты перебежчиков. Однако Пит Эрли утверждает, что, несмотря на возражения сотрудников ФБР, Третьяков сохранил свое собственное имя, не пользовался полагающейся ему охраной, и лишь в зарубежных поездках его сопровождали фэбээровцы.

На грани провала

Но если не Щербаков и не Третьяков, то кто же этот гнусный предатель? Ведь без него не обошлось, как хором утверждают анонимные ветераны плаща и кинжала в интервью российским СМИ.

А почему, собственно, нельзя было обойтись без него? Разве сами по себе шпионы не проваливаются – по неосторожности, случайности, в силу непредвиденных или непреодолимых обстоятельств?

Следить за нашими доблестными нелегалами начали десять лет назад (не за всеми, конечно – Анюта Чапмен тогда еще под стол пешком ходила). В то время технология еще не позволяла отправлять донесения с лэптопа на лэптоп, сидя в кафе или на скамейке парка. Тот же Ханссен, когда ему предложили пользоваться электронной почтой, предпочел тайники. Это значит, что и наша группа, скорее всего, пользовалась поначалу тайниками, а время от времени и встречалась со связниками лично. Ну, а связники, будучи сотрудниками резидентур, находились под наблюдением контрразведки.

По меньшей мере одна такая встреча была зафиксирована агентами ФБР и попала в обвинительное заключение. А потом тот же связник отправился на сеанс электронной связи с Аней Чапмен: припарковался рядом с рестораном, где она сидела перед раскрытым лэптопом, и раскрыл свой. А тот, с кем он встречался перед этим – это был Кристофер Метсос, – поехал встречаться с остальными, потому что исполнял функции кассира группы. Вот и вся механика.

Но под залог ее не отпустили, а сразу же в участке арестовали. Спрашивается: этот самый мужчина сам верил, что ее отпустят? Или он ее подставил? А что, если провал всей сети был операцией прикрытия настоящих, эффективных, глубоко законспирированных агентов?

Третьяков–Щербаков–Потеев

Президента Медведева весть о предательстве Щербакова застала в Сеуле, на саммите Большой двадцатки. 12 ноября, то есть на следующий день после публикации. Корреспондент «Коммерсанта» воспользовался пресс-конференцией по итогам саммита, чтобы задать вопрос о Щербакове и возможных оргвыводах в отношении внешней разведки в целом. «Для меня то, что опубликовал «Коммерсант», не новость, – сказал президент. – Я об этом знал в тот день, когда все произошло, со всеми атрибутами и аксессуарами. Но должно пройти соответствующее разбирательство. Поживем – увидим. Соответствующие уроки из этого должны быть извлечены».

Эти несколько фраз можно было счесть подтверждением газетной версии, хоть в них и не упомянуто имя «Щербаков». После этого таким людям, как зампред комитета Госдумы по безопасности, бывший офицер КГБ Геннадий Гудков, ничего не оставалось, кроме как заявить, что и они все знали.

Гудкову даже не пришло в голову сомневаться в том, что версия окончательная и обжалованию не подлежит. Оказалось – подлежит. 15 ноября Интерфакс сообщил, что, по его сведениям, предатель не Щербаков (который, впрочем, тоже предатель, но не тех агентов), а Потеев, тоже полковник. Щербаков бежал в США, но не в этом году, а несколько лет назад, и никогда не руководил нелегалами в США. Это была компетенция именно Потеева. Именно он имел доступ к личным досье агентов. Именно он исчез за несколько дней до визита Медведева. Именно его дочь и сын «под различными предлогами» выехали в США. А жена его и вовсе жила в Америке постоянно.

РИА Новости подтвердило эти сведения и добавило со ссылкой, конечно же, на «информированный источник в одной из российских спецслужб», что «уход» Потеева организовала американская сторона, опасаясь его разоблачения в России».

На самом деле в таких случаях агентов эвакуируют или консервируют сразу же, не дожидаясь, покуда перебежчик начнет давать показания.
Вообще с перебежчиками все не так просто. За океаном им верят неохотно. Вот кого первым долгом сажают на полиграф. А бывает и похуже. Перебежчик может вести собственную игру, набивать себе цену. Может перебежать по заданию своей разведки, чтобы выдать второстепенных агентов и тем самым втереться в доверие. А может колебаться между этими двумя линиями поведения. Так, например, в ЦРУ и ФБР по сей день гадают, настоящим или мнимым перебежчиком был полковник Виталий Юрченко, в 1985 году сдавший двух ценных агентов – Эдварда Ли Ховарда и Роберта Пелтона (первый успел бежать в СССР, второй был арестован и осужден), а затем перебежавший обратно, в советское посольство в Вашингтоне.

В том случае, когда «крот» завербован давно и доказал свою эффективность, дело, конечно, обстоит несколько иначе, но полного доверия нет и ему. Бывали случаи обратной вербовки перебежчика. Бывало, что обман раскрывался спустя годы. Он обречен на вечные подозрения в «двуличии». Ни один из бывших сотрудников советской или российской разведки не работал и не работает в американских спецслужбах, а если кого-то и привлекают для консультаций и экспертных оценок, то предельно ограничивают их доступ к секретной информации и максимально изолируют от внешнего мира. Но у перебежчика обратная задача: он стремится дать знать о себе внешнему миру, дабы избавиться от зависимости от ЦРУ и ФБР.

Для того чтобы внушить доверие, и требуется подлинник личного оперативного дела. Как мы видели в случае Ханссена, копия не годится, копию можно и сфабриковать. А вот отпечатки пальцев, голос агента фальсифицировать невозможно.

Нарышкин против Фрадкова

Как понимать это разоблачение Щербакова-Потеева? Очень просто: как и в случае с полковником Запорожским, разведке приказали найти изменника в своих рядах – и она его нашла. Реального или фиктивного – неважно. Ни тот, ни другой никогда не смогут оправдаться. На них теперь повесят все проколы последних лет и даже будущие.

Параллельно решаются аппаратные задачи: возможная отставка с поста директора СВР Михаила Фрадкова и назначение на его место «неравнодушного к делам разведки» Сергея Нарышкина, слияние СВР и ФСБ. Свою толику бюрократических благ стремится урвать и Геннадий Гудков: воспользовавшись случаем, он лоббирует проект создания комиссии Госдумы по делам разведки – надо полагать, с самим собой во главе.

Руководитель администрации президента РФ Сергей Евгеньевич Нарышкин действительно не чужд разведке. Есть сведения, что он учился в Краснознаменном институте КГБ вместе с Владимиром Путиным и работал в советском посольстве в Бельгии в качестве сотрудника брюссельской резидентуры. Но и Фрадков Михаил Ефимович – не дилетант. Практически всю сознательную жизнь он проработал в системе внешней торговли, а эта контора традиционно служила крышей и филиалом Первого главного управления КГБ СССР. Ни хуже, ни лучше разведка от такой «мощной рокировочки» работать не станет.

Что касается слияния разведки с прочей госбезопасностью, то и это в ее истории бывало неоднократно – даже специалисты путаются, когда и как она называлась.
Гораздо важнее то, что происходит в Ясенево. Судя по всему, там идет «кровавая баня»: ищут «кротов» и потенциальных предателей, ужесточают внутренний режим, нагнетают атмосферу подозрительности. Это и есть главный, парадоксальный результат шпионской игры, о котором я писал в начале: когда поражение неотличимо от победы, потому что игра идет в мире мнимых ценностей.